Тесный музейный мирок сотрясает война, которую по цеховым меркам впору называть мировой. Еще бы: в клинче сошлись две музейные сверхдержавы — Государственный музей изобразительных искусств им. Пушкина и Государственный Эрмитаж. Понятно, что баталию ведут не сами очаги культуры, а их уважаемые руководители, коих принято причислять едва ли не к политическим тяжеловесам. В качестве казус белли — идея воссоздания Музея нового западного искусства, вброшенная директором ГМИИ им. Пушкина. Что же касается потенциальных трофеев — то это сотни великих полотен, которые в случае победы москвичей отправятся из Питера в Первопрестольную. «Итоги» предоставили свои страницы «главнокомандующим» Пушкинского и Эрмитажа — Ирине Антоновой и Михаилу Пиотровскому — для обмена стратегическими ударами…
С одной стороны
Ирина Антонова: «Новая Россия обязана исправить ошибки, доставшиеся ей от советского прошлого»
— Злоупотребляете, Ирина Александровна.
— Чем?
— Служебным положением. Не успели стать главным куратором российских музеев, как предлагаете у одних отнять, другим отдать…
— Стоп-стоп-стоп! Давайте разбираться, иначе вы злоупотребите положением журналиста, бросаясь подобными обвинениями. Министерство культуры назначило меня куратором, не посоветовавшись и не спросив согласия, по сути, поставив перед фактом. Случилось это недавно, а о воссоздании Музея нового западного искусства я твержу полтора десятка лет, используя любую подходящую трибуну. Моя позиция хорошо известна и в России, и за рубежом, никогда ее не скрывала. Я одна из немногих свидетелей, лично посещавших ГМНЗИ (Государственный музей нового западного искусства) до его варварского уничтожения, и имею моральное право рассуждать об этом не с чужих слов. Едва ли не последний динозавр, который вот-вот вымрет. Кроме того, я двенадцать лет была вице-президентом Международного совета музеев и говорю сейчас не только как директор ГМИИ, но и как человек, хорошо знающий музейную сеть мира и разбирающийся в ней.
— Ничего личного?
— Смею заверить, в Пушкинском музее по этому вопросу тоже нет единомыслия. В случае возрождения ГМНЗИ нам ведь придется отдать часть коллекции. Думаете, это кому-то здесь нравится? Да и у меня, если откровенно, сердце кровью обливается. Но я смотрю на проблему шире. Простите, мой масштаб видения не ограничивается рамками ГМИИ или Эрмитажа. Нельзя забывать об интересах России. Если в Москву, где есть Третьяковка, Кремль и наш музей, вернется крупнейшая в мире коллекция импрессионистов, это будет сказка! Пятьдесят одна картина Матисса вместе — такое трудно описать словами! Сюда поедут любители живописи со всех уголков планеты, возрожденный музей станет Меккой в буквальном смысле.
— А Эрмитажу вы какую роль оставите?
— Ту, которую он играет почти два с половиной века! Там прекрасные старые мастера — Рембрандт, Леонардо да Винчи, Рубенс, Рафаэль, Тициан… Великолепная коллекция, собранная русскими царями. Кроме того, в Петербурге останутся девяносто три картины из Музея нового западного искусства. Они были переданы Эрмитажу в конце двадцатых годов, когда шел активный обмен музейными фондами в советской России. Что-то отправили в Ленинград, какие-то вещи из Эрмитажа попали в ГМИИ. Но это делалось до разгрома по указке Сталина, никто на ту часть коллекции не претендует. Что же касается ГМНЗИ, рождением он обязан исключительно двум московским купцам — Сергею Щукину и Ивану Морозову. Музей создавался здесь, он соответствует духу и ментальности моего родного города, поэтому может находиться только в Москве.
— Михаил Пиотровский, мягко говоря, не разделяет вашей убежденности.
— 23 мая в администрации президента пройдет совещание представителей экспертного сообщества, на котором будет обсуждаться судьба музея. На этой встрече ждут и Михаила Борисовича.
— Кремль устраивает вам очную ставку?
— Нет, запланировано общественное обсуждение, о котором, собственно, и говорил Владимир Путин. Я готова к диалогу в любой аудитории и с любыми оппонентами, хотя прекрасно понимаю: у противоположной стороны нет серьезных аргументов, кроме тезиса, что это старая история и не надо ничего ворошить. Мол, нельзя у Эрмитажа забирать важную часть коллекции, пусть все остается как есть. Я с такой постановкой вопроса не согласна в корне. Репрессированный музей необходимо реабилитировать. Как это сделали с Шостаковичем, Прокофьевым, Ахматовой, Зощенко и многими другими. Как, наконец, поступили с храмом Христа Спасителя. Новая Россия обязана исправить ошибки, доставшиеся ей в наследство от советского прошлого. Постановление Сталина о ликвидации ГМНЗИ должно быть отменено. Даже вне зависимости от решения о возвращении части коллекции в Москву. Снимали же с неправедно обвиненных и отсидевших длительные сроки в ГУЛАГе судимости. Так надо поступить и с музеем, очистить его имя.
— Это все красивые слова, Ирина Александровна…
— Нет, историческая правда! Когда в двадцатые годы прошлого века музей только появился, он сыграл огромную роль. Потом его убили, как Мейерхольда, Таирова и всех тех, кто не вписывался в сталинское представление о советском искусстве. Впрочем, если испугались ответственности, можно ничего не менять. Мы будем и дальше заниматься своим делом. Это ГМИИ имени Пушкина первым провел выставку Шагала, привез в Россию Дали и Уорхола. Бойса, короля перформанса, тоже мы показали. Даже сегодня трудно найти более авангардного художника! Кстати, живущий в Париже внук Щукина именно нам, а не Эрмитажу, подарил в 2004 году шесть картин, купленных его дедом в эмиграции. Делок-Фурко понимает, как мы мыслим. Увы, люди часто думают не об истории страны или музея, а о гораздо более приземленных вещах… Снова скажете, что Антонова произносит красивые слова? Мне слишком много лет, чтобы лукавить или играть. Давно уже говорю то, что думаю. Или молчу.
— Но музейная реституция, к которой вы призываете, открывает ящик Пандоры, и его уже не закрыть.
— Значит, так: это не реституция. Случай, о котором идет речь, не может стать прецедентом ни для каких иных историй. Я читала в МГУ курс лекций и знаю, что нет другого музея, который ликвидировали бы распоряжением властей. Никто не хочет признать исключительность обсуждаемой ситуации. Да, стричь под одну гребенку проще, но в этот раз не получится.
— Пиотровский недоволен тем, что вы вывели полемику на уровень президента. Дескать, негоже апеллировать к Путину по таким вопросам.
— Да неужели? Музей уничтожило государство, оно и должно его возродить. Только так. Я неоднократно говорила на эту тему с Михаилом Борисовичем, он не может отрицать подобного факта. И с предыдущим министром культуры Авдеевым имела разговор, и со сменившим его Мединским. Думаете, обошла их? Предлагала собрать форум, обсудить проблему. Мне отвечали: да-да, интересно, но в действительности никто так и не откликнулся. В какой-то момент поняла: дело может сдвинуться с мертвой точки, если на него обратит внимание президент или глава правительства. Не забывайте о моем возрасте. Давайте без соплей: не факт, что я доживу до следующей прямой линии главы государства и возможности обратиться к нему без посредников. Мне могли не дать слова. Предоставили. И я задала вопрос. Не квартиру для себя попросила и не дачу, которой не было и нет… Сказала: верните картины в Москву. Все, больше ничего.
— В итоге разворошили муравейник…
— Чего все так боятся? Почему все стали такими трусливыми?
— Я о другом, Ирина Александровна. О том, что Госдума собирается утвердить изменения в бюджете, согласно которым 915 миллионов рублей, первоначально выделенных ГМИИ, отойдут Эрмитажу. Логической связи не усматриваете?
— Это совершенно разные вещи. Мы не сможем использовать всю сумму в текущем году, а у Эрмитажа скоро юбилей, им деньги сейчас нужнее. Зачем жалеть, если средства все равно пойдут на музей, пусть и не наш? Мы свое потом получим, строительство музейного городка рассчитано до 2018 года… Не надо сводить все к войне между Эрмитажем и ГМИИ, это примитивное понимание проблемы. Но я не буду, подобно Михаилу Борисовичу, собирать подписи общественности в свою поддержку, созывать пресс-конференции и устраивать видеомосты с участием известных персон. На мой взгляд, это недостойно. Как и некоторые высказывания нынешнего директора Эрмитажа. Я дружила с Борисом Борисовичем Пиотровским, с детства знаю Мишу и не думала, что когда-нибудь услышу от него в свой адрес слова о весеннем обострении и еще какие-то гадости. Якобы мое обращение к Путину было доносом. Разве подобная лексика красит главу Союза музеев России? Доказывай собственную правоту, но зачем оскорблять коллег? Не скрою, сильно разочаровалась в человеке. Впрочем, переживу и это. Для меня гораздо важнее, чтобы вопрос с Музеем нового западного искусства решился положительно. Я не пытаюсь что-либо отнять у Петербурга. Моя идея заключается в ином: это должен быть совместный проект Эрмитажа и Пушкинского музея, восстанавливающий историческую справедливость. Мы могли доказать, что дело не в местничестве, не в обывательском восприятии мира и своей роли в нем. Вместо этого все теперь стоят и смотрят, потирая ручки: сцепились… Но, повторяю, подобный тон дискуссии придал Пиотровский, не я. Мною не было сказано ни единого слова против Петербурга, Эрмитажа или конкретно Михаила Борисовича. И не будет. Я не собиралась кому-то насолить, хотела совершенно другого.
— Может, Ирина Александровна, надо потратить силы на приобретение нового, а не пытаться с помощью государства поделить то, что уже и так принадлежит России? У нас в музеях по-прежнему нет ни одной картины Климта, Кокошки, Миро, Мунка, Бэкона и других художников, ставших классиками в двадцатом веке.
— Это отдельная тема, готова поговорить на нее подробно. Да, новых мастеров покупать необходимо, не дожидаясь, пока цены на их полотна взлетят до космических высот. Климта дешевле чем за 50—70 миллионов евро сегодня вряд ли где-нибудь найдешь…
— В любом случае не дороже Олимпиады в Сочи или саммита АТЭС во Владивостоке.
— Все так, но, повторяю, одно не должно подменять другое. Уверена: если удастся возродить ГМНЗИ, художники сами понесут подарки. Непременно и с радостью! А мы будем выбирать, как это делает МоМА — Музей современного искусства в Нью-Йорке. Они сразу не покупают произведения, сначала организовывают выставки.
— Верите, что сможете пробить стену?
— Президент распорядился к 15 июня определиться с судьбой репрессированного музея. Мы подготовим записку, сформулируем предложения на бумаге, постараемся развенчать заблуждения, будто это приведет к переделу в музейной сфере. Конечно, рассчитываю на позитивный ответ, а уж что получится… Как говорится, доживем — увидим.
Андрей Ванденко
С другой стороны
Михаил Пиотровский: «О каком государственном интересе речь, когда предлагается музейный передел»
— Пока летел в Питер, пропустил видеомост, посвященный перспективам воссоздания Музея нового западного искусства. Удалось вам, Михаил Борисович, собрать группу поддержки и дать достойный отпор обнаглевшему московскому агрессору?
— Так задачу никто не ставил. Это было собрание представителей петербуржской интеллигенции. В нем наряду с другими участвовали и уважаемые члены музейного сообщества, которые, как справедливо отметил Владимир Путин, должны сказать первое, последнее и все средние слова в обсуждаемом вопросе.
— А писатель Даниил Гранин, режиссер Александр Сокуров, актер Иван Краско и главный редактор «Ленфильма» Светлана Кармалита каким боком оказались на круглом столе? Похоже на тяжелую артиллерию, чтобы бить по вражеским позициям.
— Да нет же, все значительно серьезнее. Эти люди искренне любят Петербург и Эрмитаж, хотя по ряду вопросов наши взгляды не совпадают. Как сказала Кармалита, порой мы были готовы друг друга съесть, а тут вдруг объединились.
— Перед лицом нависшей угрозы.
— В некотором смысле. Даже постоянно критикующий меня депутат Милонов и тот на время отставил претензии, сказав, что надо помочь Эрмитажу. Признаюсь, после прямой линии с президентом я чувствовал себя скверно, поскольку не предполагал, что наше общество так больно. Когда оно начинает взывать к царю-батюшке, мол, спаси, сохрани, верни, отними, — это плохо. Дорога в прошлое. А потом оказалось, все не столь печально. Люди не утратили способность вместе защищать то, что им дорого. Покушение на Эрмитаж глубоко задело горожан, и меня это тронуло.
— Даже болельщики «Зенита» возбудились.
— И они тоже. Но вопрос, повторяю, гораздо более масштабный, чем судьба одной музейной коллекции. Если джинна выпустить из бутылки, обратно его не загнать. Вроде бы Польша уже требует от ГМИИ возвращения восемнадцати произведений искусства, вывезенных в годы Второй мировой войны в Германию и оттуда попавших в Россию. Именно этого нашим музеям для полного счастья не хватало! Только начни — потом не остановишь.
— Но Антонова за пределы Отечества ничего вывозить не собирается. Москва — это ведь Россия?
— Россия — слишком широкое понятие. Есть более узкие. Каждый музей — отдельный организм. Не надо было в свое время разрушать Музей нового западного искусства, но так случилось. Восстанавливать его теперь бессмысленно. Это противоречит логике истории, отдает реваншизмом, как ни прикрывайся словами о реабилитации, Шостаковиче и Ахматовой. Искусство начала двадцатого века давно перестало быть новым, да и как сегодня провести границу между Западом и Востоком? Ну и главное: ради чего все затевать? Музей в том виде, в каком он существовал в 1948 году, не воссоздашь, а нанести удар по Эрмитажу и ГМИИ можно. Собственно, это уже случилось. Скажу о себе: в мой адрес полился поток грязи, которого никогда прежде не было. Эрмитаж — место, где сталкиваются самые разные интересы. Я постоянно подвергаюсь нападкам. И то, что произошло на прямой линии президента, трактовать иначе не могу: это очередная провокация против Эрмитажа и личное оскорбление для меня. За год до 250-летнего юбилея музея от Владимира Путина, коренного жителя Петербурга, в ультимативной форме требуют принять решение, которое означает лишь одно: отрезание части исторически сложившейся коллекции Эрмитажа. Как прикажете к подобному относиться? Это, мягко говоря, не слишком красиво и с музеологической, и с человеческой точек зрения. В результате я вынужден сегодня обсуждать то, что меня не интересует. Создается дымовая завеса с непонятной целью, но на нее приходится реагировать вместо решения по-настоящему насущных проблем, стоящих перед нашим профессиональным сообществом. Нет чтобы поговорить о защите наших выставок за рубежом! Из-за неурегулированного конфликта вокруг библиотеки Шнеерсона два года продолжает эмбарго США. Такого не было со времен холодной войны. Вот проблема! А о каком государственном интересе речь, когда упоминают МНЗИ? Предлагается банальный музейный передел. Взорвать обстановку легко. Теперь при организации любой выставки музеи будут требовать друга от друга не только гарантии страхования и сохранности, но и возврата экспонатов. Кому это нужно? Антоновой? Да, Москве необходимы новые музеи. И они появляются. Надо больше? Добивайтесь, чтобы правительство выделяло средства на современные коллекции, но для этого ни к чему разрушать сложившиеся, существующие.
— Ирина Александровна говорит о возможности воссоздать крупнейший в мире музей импрессионистов, где, в частности, будет уникальнейшее собрание полотен Анри Матисса.
— Приходите к нам и смотрите. Потом поезжайте в Москву. А если объединить, еще неизвестно, что получится. Все знают, где висит «Танец» и какие картины Матисса показываются в Пушкинском музее. Зачем валить все в кучу? Ради примитивно-туристической сенсации? Эти разговоры лишь выбивают из колеи и не приносят пользы, мне стыдно, что наше музейное сообщество предстает в столь неприглядном виде. Еще раз повторю: на нас давят постоянно, на протяжении десятилетий. Смысл этих действий прост: вот лежат баснословные сокровища, а распоряжаются ими музейные черви, припорошенные пылью ученые человечки. Отдайте эти богатства правильным людям, лучше в погонах. Они разберутся, как всем распорядиться, сохранить и извлечь коммерческую выгоду. Такую тему мы слышим из года в год. До сих пор нам удавалось отбиваться, защищать свои позиции, спасая музейные коллекции от приватизации и прочего разворовывания. И вот скандал с выяснением, где и у кого должны лежать картины… Лишний повод для тех, кто только и ждет часа, чтобы влезть в наши дела.
— А почему вы общаетесь с Антоновой через посредников?
— Мы с Ириной Александровной всю жизнь говорим напрямую, много раз обсуждали серьезные темы. Она прекрасно знает: по вопросу Музея нового западного искусства наши точки диаметрально отличаются. Правда, в отличие от нее я старался публично не комментировать тему, не будоражить общественность. Но обращение к президенту без предварительного предупреждения несколько выходит за рамки наших отношений, как я их себе представлял. Эту кашу не я заварил, все мои сегодняшние выступления лишь комментарий к заявлениям Антоновой. Она даст интервью, соберет круглый стол, а мне потом приходится отвечать, реагировать. Куда деваться? Молчать в такой ситуации нельзя, слишком серьезный вопрос. Хотя я предпочел бы заниматься иными делами, а не обменом репликами через СМИ. Для меня очевидно, что музеи должны быть неделимы. Если тему в корне не пресечь, можно далеко зайти. Вы видите, уже началось противостояние Москвы и Петербурга, что не имеет никакого отношения к музейной проблематике.
— Знаете, в Москве никто подписи в поддержку не собирает.
— Так отнять ведь хотят у Петербурга. Люди стали стихийно подписывать обращение, никто их не организовывал. Пожалуй, единственный положительный момент этой скверной истории. Значит, патриотизм по отношению к родному городу не иссяк. Казалось, этого уже нет, но, к счастью, еще есть.
— На следующей неделе Владимир Толстой, советник президента, проводит совещание на Старой площади. Планируете участвовать?
— Разумеется. Потом будет встреча в Министерстве культуры. Есть поручение главы государства, вопрос надо решать.
— А в том, что премьер Медведев поручил выработку решения ведомству Мединского совместно с Союзом музеев России, в котором вы же и председательствуете, нет лукавства? Вроде как щуку бросили в реку…
— Послушайте, но почему вы с таким удовольствием возвращаетесь в прежние советские времена? Президент сказал: ребята, обсудите возникшую ситуацию. Это мы и пытаемся сделать. Да, я возглавляю Союз музеев, да, я создавал эту общественную организацию. И что с того? Это не моя карманная структура.
— Но у нас же в стране властная вертикаль…
— Не в случае с Союзом музеев. Я изложу собственную точку зрения, коллеги выскажутся по проблеме. Точки зрения могут и должны быть разными. Только так!
— А миллиард, который отщипнули у Пушкинского и отдали вам, можно считать ответом Чемберлену?
— Чемберлен идет своей дорогой, и наши пути не пересекаются… Никто ни у кого ничего не отщипывал. ГМИИ сдал деньги, которые ему сейчас не потратить, а мы к юбилею строим здание за зданием, чтобы сделать наши коллекции еще доступнее. Извините, но у Эрмитажа есть отдельная строка в бюджете России, объем реставрационных работ прописан в постановлении правительства. Эти девятьсот с лишним миллионов рублей изначально нам и предназначались, потом они были изъяты, а сейчас вернулись.
— Мне говорили, вы согласны передать вашу часть коллекции Щукина и Морозова в Москву, если новый музей станет столичным филиалом Эрмитажа. Это так?
— Вопрос не решается по принципу: Антонова сказала, и теперь надо срочно что-то делать. Не нужно изобретать велосипед, искусственно создавать какие-то филиалы. Есть апробированные формы сотрудничества музеев в XXI веке. Этим опытом и необходимо пользоваться. Скажем, в память о Щукине мы можем устроить в Москве выставку на пять-шесть месяцев и провести ее в том особняке, где когда-то жил Сергей Иванович. Можно придумать что-то интересное, а не заниматься мелкоторговыми интригами.
— Кстати, как вы относитесь к версии, будто этот скандал нужен, чтобы убрать не в меру строптивого Пиотровского?
— Смешно! У нас абсолютно кабальное законодательство, меня можно уволить без всяких объяснений в пять минут, для этого нет необходимости плести сложные комбинации, тем более поднимать шум на весь мир. Помните, как Ахматова говорила про Бродского? «Какую биографию делают нашему рыжему!» Нет, меня не станут убирать с подобным треском. Все гораздо проще…
— Но, с вашего позволения, я все-таки поднимусь на третий этаж Эрмитажа, посмотрю на импрессионистов. Может, недолго им тут висеть.
— Не переживайте. Где висят, там и останутся. Все будет хорошо…
Санкт-Петербург — Москва
http://www.itogi.ru/iskus/2013/20/190037.html
«Зенит» сыграл за Эрмитаж
Журнал «Коммерсантъ Власть», №19 (1024), 20.05.2013
«Фанат знает как никто другой, что такое честь города и клуба и как дорого стоит ее заслужить и сберечь. Сейчас похожая ситуация сложилась вокруг нашего Эрмитажа. Из главного музея нашего города по решению Москвы собираются вывезти ценнейшую коллекцию живописи, собранную русскими купцами Щукиным и Морозовым… Единственный способ противостоять — привлечь максимальное внимание. Мы, как патриоты своего города, не можем остаться в стороне. Каждая подпись будет важна, и каждый может повлиять на сохранение Эрмитажа»,— такие слова появились на официальном сайте болельщиков футбольного клуба «Зенит» 14 мая. Фанаты поддержали руководство Эрмитажа, которое выступает против воссоздания в Москве уничтоженного в 40-е годы Музея нового западного искусства. Михаил Пиотровский открыто раскритиковал идею, выдвинутую директором ГМИИ имени Пушкина, а с недавних пор еще и главным куратором российских музеев Ириной Антоновой. Антонова обратилась во время прямой линии к президенту Владимиру Путину с предложением возродить Музей нового западного искусства в Москве. Для этого, по ее мнению, необходимо вернуть из Эрмитажа коллекцию импрессионизма, отправленную туда после расформирования музея в 1948 году. Михаил Пиотровский в ответ заявил, что ему «не нравится всякая идея новоделов», и его, как видно, поддерживают даже петербургские футбольные трибуны.
http://www.kommersant.ru/doc/2182596
Песков: перенос картин импрессионистов из Эрмитажа маловероятен
СОЧИ, 22 мая — РИА Новости. Шансы на появление в столице музея, куда была бы перевезена из Эрмитажа коллекция картин импрессионистов, невелики, поскольку глава Эрмитажа Михаил Пиотровский против этой идеи, но эти вопросы решает министерство культуры, заявил журналистам пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков.
Давняя идея директора Пушкинского музея Ирины Антоновой воссоздать в Москве закрытый в 1948 году Музей нового западного искусства и разместить в нем картины импрессионистов, которые сейчас находятся в Эрмитаже, получила широкое обсуждение после «прямой линии» Владимира Путина. Президент РФ заявил тогда, что поддержит любое решение по вопросу возрождения музея, но после предварительной проработки профессиональным сообществом.
«Это не является вопросом главы государства. Этим занимается министерство культуры и в первую очередь нужно принимать во внимание точки зрения хранителей музеев», — сказал Песков. Он отметил, что в Кремле знают точку зрения Пиотровского.
«Она крайне негативная. Наверное, в подобной ситуации, конечно, шансы на создание такого музея существенно понижаются, но еще раз повторяю, вопрос целиком и полностью находится в ведении министерства культуры. Он не имеет отношения ни к президенту, ни к администрации», — отметил Песков.
Музей нового западного искусства в Москве был создан в 1928 году на основе национализированных советской властью частных собраний московских коллекционеров и меценатов Ивана Морозова и Сергея Щукина. После ликвидации музея на основании постановления Иосифа Сталина, по идеологическим причинам — музей обвиняли в формализме и собирании антинародного искусства — наиболее ценные произведения, среди которых полотна Матисса, Ренуара, Дега, Пикассо и других, были распределены между Эрмитажем и московским ГМИИ имени Пушкина.
http://spb.ria.ru/culture/20130522/502554653.html
Ирина Антонова не нашла поддержки на экспертном совете при Минкульте
«Коммерсантъ-Online», 21.05.2013 // 19:43
В Министерстве культуры прошло расширенное заседание экспертного совета, на повестке которого было обсуждение идеи возрождения музея нового западного искусства. Эту идею подала Ирина Антонова во время прямой линии с Владимиром Путиным.
Неизвестно, в силу каких причин так получилось, но на заседании в Минкульте Ирина Антонова отстаивала свою позицию в полном одиночестве. При этом в ее аргументации сложно было найти плоды коллективного труда. Сложилось впечатление, что идея возрождения музея нового западного искусства — личная затея Ирины Александровны.
Вкратце суть ее выступления сводилась к тому, что музей нового западного искусства должен быть в Москве, место ему можно найти среди помещений ГМИИ имени Пушкина, который возглавляет Ирина Антонова, или построить новое здание напротив храма Христа Спасителя. Это должна быть новая самостоятельная институция с новым директором. Целью воссоздания музея, расформированного в 1948 году по политическим причинам, Ирина Александровна называет реабилитацию, однако концепцию музея рисует лишь в самых общих чертах. Известно, что в ГМИИ хранится 291 картина из объединенных после революции собраний Щукина и Морозова и около 335 — в Эрмитаже. Однако Ирина Антонова заявила, что в воссозданном музее необходимо расширить границы исторической экспозиции и включить туда работы Зинаиды Серебряковой, Владимира Вейсберга, какие-то работы более раннего периода вплоть до середины XIX века. В этот момент не сдержался Михаил Пиотровский, присутствовавший зале. «Это будет уже новый музей!» — воскликнул он.
Выступления экспертов — директоров музеев, сотрудников МГУ и Института искусствознания — в целом сводились к критике идеи воссоздания музея. Алексей Левыкин сказал, что «Щукин и Морозов не собирались делать музей нового западного искусства, этот музей был создан в результате репрессий», таким образом поставив под сомнение возможность «реабилитации» советской культурной инициативы. Кроме того, он усомнился в возможности безболезненно воссоздать экспозицию музея 1930-х годов.
Директор Государственного Института искусствознания Наталья Сиповская обратила внимание министра культуры и членов совета на то, что «у нас в стране давно не было мощных конвертируемых выставочных проектов», и призвала лучше потратить деньги на них, чем на перевозку картин из одного столичного музея в другой. Директор Московского музея современного искусства Василий Церетели тоже высказался в пользу этого предложения, призвав приобретать за границей картины и пополнять музейный фонд, а не заниматься перетасовкой. Итог заседанию подвел Владимир Мединский, который подчеркнул, что благодаря инициативе Ирины Антоновой многие россияне впервые узнали о существовании Щукина и Морозова, и сказал, что никакого заявления от имени министерства делать пока не хотел бы.
Мария Семендяева
http://www.kommersant.ru/doc/2193973
Ученый совет категорически возражает против выдачи из Эрмитажа произведений импрессионистов
Санкт-Петербург, 20 мая. В Государственном Эрмитаже состоялось заседание Ученого совета «О позиции Эрмитажа по вопросу воссоздания Музея нового западного искусства». По итогам заседания была принята резолюция, которая постановила: передавать часть коллекции в Москву не стоит, так как это может повлечь за собой цепную реакцию. Текст резолюции опубликован на официальном сайте музея.
В резолюции указано, что за годы советской власти коллекции Эрмитажа понесли большие потери в результате изъятия более 50 тыс. экспонатов для продаж и передачи в другие музеи, в том числе в ГМИИ им. А.С. Пушкина. Получение Эрмитажем картин из коллекции Музея нового западного искусства лишь частично компенсировало нанесенный ущерб.
Ученый совет Эрмитажа полагает, что предложение о новом переделе коллекций спровоцирует процесс предъявления претензий к российским музеям со стороны государств ближнего и дальнего зарубежья и новую волну претензий по так называемому трофейному искусству.
Ученый совет напоминает, что 12 июня 1996 года был подписан Указ президента РФ о том, что Эрмитаж в силу его исключительной роли в мировой и отечественной культуре, а также в целях усиления государственных гарантий его развития находится под покровительством главы государства. «Полагаем, что этот указ, а также принятый 26 мая 1996 года Федеральный закон «О Музейном фонде Российской Федерации», в котором определено, что музейные коллекции являются неделимыми, и то обстоятельство, что Эрмитаж внесен в список особо ценных объектов культурного наследия, являются достаточной гарантией целостности его коллекций», — подчеркивается в резолюции.
Ученый совет категорически возражает против выдачи из Эрмитажа каких-либо произведений искусства для создания новых или воссоздания ранее существовавших музеев, резюмируется в резолюции. При этом, как сообщает пресс-служба музея, там готовы оказать посильную помощь в организации нового музейного пространства для современного искусства.
«К XXI веку выработались цивилизованные формы взаимодействия музеев, исключающие рейдерские захваты. Это создание постоянно действующих выставочных центров и экспозиций открытого хранения, виртуальных музеев, проведение совместных выставок, публикации», — отмечают в Эрмитаже, добавляя, что музей готов к диалогу и «будет всемерно способствовать сохранению добрых и сотруднических отношений между музеями России».
Напомним, на «прямой линии» с президентом РФ Владимиром Путиным директор Пушкинского музея Ирина Антонова подняла вопрос о воссоздании Музея нового западного искусства. Она напомнила, что этот музей был ликвидирован в 1948 году по постановлению Сталина по идеологическим причинам. По ее мнению, это был первый и один из крупнейших музеев этой эпохи. В нем было около 50-ти картин Матисса, Ван Гога и других крупнейших мастеров конца 19-го – начала 20-го века.
Премьер-министр РФ Дмитрий Медведев поручил главе Минкультуры Владимиру Мединскому еще раз подумать о целесообразности создания в Москве музея нового западного искусства, куда должна была бы переехать коллекция произведений импрессионистов из коллекции Эрмитажа.
Глава кабмина дал Мединскому, Союзу музеев России и другими заинтересованными организациями срок в 3 недели – до 3 июня.
Эрмитаж: Сейчас выработаны формы взаимодействия музеев, исключающие рейдерские захваты
20 мая 13 (21:47)
Заседание ученого совета, в рамках которого рассмотрели вопрос о воссоздании Музея нового западного искусства, состоялось в Государственном Эрмитаже
Санкт-Петербург, 20 мая – «АиФ-Петербург». Ученый совет выработал четкую позицию – передавать коллекции из Петербурга в Москву не стоит, потому что это повлечет за собой цепную реакцию.
В резолюции ученого совета говорится, что предложение о новом переделе коллекций наносит огромный вред музейному делу России и ее культуре в целом, нарушая существующее музейное пространство, пишет «Фонтанка.ру».
«Подобные предложения спровоцируют беспрецедентный процесс взаимных претензий музеев друг к другу, что непременно приведет к разрушению традиционных музейных связей, а в перспективе — и к разрушению сложившихся музейных коллекций», — гласит текст резолюции.
Пресс-служба Эрмитажа отмечает, что там готовы оказать посильную помощь в организации нового музейного пространства для современного искусства. Также в музее подчеркнули, что в данный момент выработались цивилизованные формы взаимодействия музеев. «К XXI веку выработались цивилизованные формы взаимодействия музеев, исключающие рейдерские захваты. Это создание постоянно действующих выставочных центров и экспозиций открытого хранения, виртуальных музеев, проведение совместных выставок, публикации», — добавили в Эрмитаже.
Отмечается, что музей готов к диалогу и будет способствовать сохранению сотруднических отношений между музеями.
Напомним, вопрос о воссоздании Музея нового западного искусства в столице подняла Ирина Антонова на «прямой линии» с президентом России Владимиром Путиным. Занимающая пост директора ГМИИ Антонова попросила, чтобы был рассмотрен вопрос о передаче в новый музей картин импрессионистов из Эрмитажа, которые поступили туда при расформировании Музея нового западного искусства в 1948 году по приказу Иосифа Сталина.
http://www.spb.aif.ru/culture/news/135563
Работа над ошибкой
В Минкульте обсудили идею «воссоздания» Музея нового западного искусства
Жанна Васильева 22.05.2013, 00:22
Похоже, громокипящие страсти вокруг на ровном месте возникшего конфликта двух крупнейших российских музеев — ГМИИ им. А.С.Пушкина и Эрмитажа, в последний раз выплеснулись на открытом расширенном заседании Экспертного совета при Минкульте с участием президиума Союза музеев России.
Впрочем, в последний или нет, нам не дано предугадать. Но днем во вторник музейное сообщество в лице историков, искусствоведов, директоров музеев и общественности единодушно высказалось против реализации идеи возрождения Музея нового западного искусства (ГМНЗИ) с помощью «музейного передела», которую высказала Ирина Александровна Антонова во время прямой линии с президентом.
Подводя итог заседания, г-н Мединский, министр культуры, заметил, что, хотя уверен, что в 1948 году была совершена ошибка, когда был закрыт музей, но он не уверен, что ее исправление не было бы еще большей ошибкой. Присовокупив неожиданно, что были люди, которые и создание Петербурга тоже называли ошибкой, пусть и блестящей, Петра I.
Таким образом, можно было бы сказать, что нам повезло быть свидетелями очередной пьесы под названием «Много шума из ничего». Тем не менее, есть несколько моментов, прозвучавших во время обсуждения, которые не хотелось бы быстро забыть.
Первое, разумеется, напоминание о принципе неделимости музейных коллекций, о котором, между прочим, говорит и закон РФ, принятый в 1996 году. Как ни странно, к этому закону противники идеи Ирины Александровны апеллировали нечасто, видимо, опасаясь подвести под монастырь еще и этот мудрый закон. Благо законы у нас переписываются резво.
Второй момент касается собственно обсуждения судьбы ГМНЗИ, закрытого 65 лет назад. Если единственным результатом инициативы г-жи Антоновой будут новые межмузейные проекты, посвященные исследованию, изучению и рассказу о работе этого музея в 1920-1940-х годах, то можно считать, что страсти были не напрасны. Другое дело, что, как сказала Наталья Сиповская, директор Института искусствознания (ГИИ), перевод разговора в чисто административное русло бессмыслен, а главное — нужна интеллектуальная составляющая, которая может лечь в основу выставок, изучения, рассказа о научной и художественной жизни, кипевшей вокруг этого музея. Говоря скучными словами, нужен объемный взгляд на прошлое. Музей нового западного искусства, объединивший коллекции Щусева и Морозова, был, конечно, детищем своего времени. Но он был фактически не только спасением для шедевров европейской живописи, но и школой, прибежищем и отрадой для многих художников, историков искусства и зрителей, не говоря уж о людях, которые работали в музее.
Собственно, музей пытались закрыть уже в 1930 году. Разумеется, из-за «квартирного вопроса». Тогда на здание музея претендовала Военная Академия, которую поддержала «Комиссия по разгрузке Москвы». В 1930 лишь письма общественности, и «твердое заступничество наркома товарища Бубнова, обратившегося с категорическим протестом в СНК, спасло музей от разрушения», а Москву — «от разгрузки». В 1948 это уже не помогло.
Сегодня представлять тот музей как идеальный невозможно. Но это не значит, что изучение музейного прошлого не нужно.
Наконец, третий момент. Страсти вокруг «возрождения» ГМНЗИ подчеркнули факт отсутствия в Москве музея современного искусства мирового уровня.
Это отсутствие немыслимо компенсировать лихим волюнтаристским жестом — «взять и поделить» коллекции Эрмитажа и ГМИИ им. А.С.Пушкина, поставив, как заметил Михаил Пиотровский, на грань уничтожения два «энциклопедических музея» России. Уничтожения тем более странного, что сотрудниками Эрмитажа уже разработан в деталях отличный, по словам экспертов, проект показа французского искусства начала ХХ века в новых реконструированных помещениях Восточного крыла Генерального штаба.
Естественно, вопрос о создании в Москве музея современного искусства мирового уровня требует соответствующих вложений. Но вопрос, почему на приобретение одних коллекций можно тратить 150 млн. долларов, а на приобретение работ мастеров авангарда — нельзя, заданный Михаилом Каменским (Sotheby’s), повис в воздухе. Сделаем вид, что он риторический?
Прямая речь
Яков Гордин, главный редактор журнала «Звезда»:
Идея возрождения Музея западного искусства мотивировалась необходимостью реабилитации Музея нового западного искусства. Но реабилитация жертв репрессий никогда не была за чей-то счет. Когда реабилитировали Петрова, на его место не сажали Иванова. Думаю, это неточное сравнение.
Алексей Левыкин, директор Государственного исторического музея:
Я не могу поддержать позицию Ирины Александровны Антоновой. Я опасаюсь прецедента. Не столько даже претензий одних музеев к другим, а совсем иных требований. Речь прежде всего о проблеме реституций, с которой сталкиваются сегодня музеи. Мне приходилось четыре раза выдавать экспонаты музея по распоряжению вышестоящих государственных органов.
Могу сказать, что это очень тяжелый опыт. Я его не пожелаю никому.
Если мы соглашаемся на то, что можно забрать работы из Эрмитажа в Москву, это означает, что мы готовы выслушать требования о возвращении работ из музейных коллекций их бывшим владельцам или их наследникам.
Михаил Каменский:
Я считаю, что правильно говорить не о воссоздании Музея нового западного искусства, а о создании в Москве музея западного искусства.
Нам нужен музей, где русского искусство ХХ века предстало бы как часть мировой культуры ХХ века. Музеи могут участвовать в создании такого музея на уровне межмузейного проекта.
http://www.rg.ru/2013/05/21/muzey.html
Москвичи собирают подписи за перенос импрессионистов из Эрмитажа
Сторонники возрождения Музея нового западного искусства начали сбор подписей в Интернете в поддержку своей идеи. Пока количество подписавшихся немногочисленно: на момент 11 человек проголосовали «за» и 53 «против».
К слову сказать, несколько недель назад петербуржцы, протестующие против создания музея из-за угрозы переноса картин Эрмитажа в Москву, проводили голосование и собрали более 30 тыс. голосов в поддержку сохранения коллекции петербургского музея.
Московские инициаторы очередного общественного голосования разъясняют, что коллекция двух московских промышленников и меценатов Сергея Щукина и Ивана Морозова, которые хранились в Музее нового западного искусства, а в 1948г. была разделена и передана Эрмитажу и Музею им.Пушкина, это «неотъемлемая часть московского культурного наследия». Поэтому, по мнению авторов, обе части разделенной коллекции должны вернуться в столицу для воссоздания «отдельного, самостоятельного и независимого Музея нового западного искусства».
Против этого письма уже подписались, в частности, известная петербургская градозащитница Юлия Минутина и директор Центра экспертиз ЭКОМ Александр Карпов.
Спор вокруг работ импрессионистов, хранящихся в Эрмитаже, разгорелся во время апрельской «Прямой линии с Владимиром Путиным». Тогда директор московского Государственного музея изобразительных искусств имени Пушкина Ирина Антонова предложила главе государства воссоздать музей, уничтоженный в 1948г. Восстанавливать музей она предложила за счет коллекций других музеев, в том числе Эрмитажа. Данная инициатива не нашла понимания в Санкт-Петербурге.
Судьба эрмитажной коллекции должна быть решена до 3 июня 2013г. Соответствующее поручение глава российского правительства Дмитрий Медведев дал министру культуры РФ Владимиру Мединскому. На заседании экспертного совета при министерстве, которое состоялось несколько дней назад, В.Мединский высказался против воссоздания музея современного западного искусства.
http://top.rbc.ru/spb_sz/24/05/2013/859013.shtml
Блог Союза музеев России 